Раду стряхнул пепел с сигареты на куст, что мирно произрастал у опор голубятни, на которой барон Луксорский коротал последние полчасика вдали от суеты и шума.
Вид на главные ворота усадьбы пополнился скачущей лошадью с белокурым наездником в седле.
-Ну и куда тебя черти понесли? - Раду сделал ещё одну ленивую затяжку прежде, чем погасить сигарету и неторопясь спяститься по скрипучей лестнице вниз. Его путь лежал на конюшню, а оттуда, верхом на чёрном как уголь Вихре - следом за Фортуной.

-----------> Дворец Императрицы.

Что же касается Сулеймана Тигрисского, в комплес мер по наблюдению и контролю за этим аристократом Милка Фортуна включила работу с ближайшим окружением. Внешнюю слежку следовало исключить - Сулейман очень осторожен и внимателен, такая простая мера только заставит его затаиться, даже если ничего противозаконного он не совершал. А внешнее окружение... У секретаря или дворецкого, у постельничего или хотя бы конюха всегда найдутся свои недостатки, свои мелкие грешки или хотя бы просто желание выслужиться или заработать денег. действовать, несомненно, стоило осторожно - у герцога Тигрисского, как и у многих аристократов Империи, за исключением разве что самой Милки, полно доверенных слуг, верность которых он купил или заработал давно и прочно.
Последнее, что сделала Милка, это внесла Сулеймана в списки особо охраняемых персон для агентов, работающих на улицах Византиума. Даже если он заподозрит что-то, даже если сумеет силой или деньгами выманить у них признание, он узнает только одно - Служба Безопасности Империи следит за ним исключительно ради его блага. Впрочем, по мнению главы Службы Безопасности, так оно и было.

- Да-да, конечно, внучек, заходи!
Милка сидит за столом, перед ней лежат два досье, без названий, только с инвентарными номерами. Одна папка - очень худенька, другая, наоборот, довольно весомая.
На столе у Милки никогда не бывало бумажных завалов - она привыкла работать с документами точно и четко, никогда не теряя ни одной бумаги и всегда точно могла сказать, вглянув только на номер, какую информацию содержит в себе папка.

Милка перевернула папки, так что видны стали только серые обороты и встала из-за стола.

Бабушка заметила волнение внука, но не придала ему большого значения.

- Йон... - сказала она и замолчала. Потом встала из-за стола и прошла к камину, возле которого стояли два кресла. - Садись, поговорим, - и присела сама в одно из кресел.
- Моя работа, - начала Милка издалека, - которая, как я надеюсь, когда-нибудь станет и твоей, предполагает прежде всего осторожность и аккуратность. А также - недоверие. Сотрудник Службы Безопасности не имеет права доверять никому. Ни родственникам, ни друзьям, ни соратникам. А иногда - даже своему начальству и прежде всего - самому себе. Это правило трудно соблюдать и одновременно нельзя с ним переусердствовать, но понимание и знание меры придут только со временем.

Милка снова сделала паузу, как будто давала Йону шанс высказаться или, может быть, оправдаться.

Отредактировано Milka Fortuna (2008-11-20 12:46:57)

- Не уверена, но ответ верный, - Милка улыбнулась, потом ее лицо снова стало серьезным. - Сегодня утром я подписала приказ об изгнании за пределы Империи графини Феодоры Дамасской за преступления ее сына Михаила. Скажи мне, что ты знаешь о нем, ведь вы, кажется, встречались?

Слово "кажется" здесь было только данью вежливости. Положение главы Службы Безопасности обязывало Милку точно знать. Слова "кажется", "думаю", "верю" могли относится только к области предположений, когда, в сложных случаях, информации было недостаточно. Этот случай к ним явно не относился.

- Будь мы простолюдинами, - Милка сделала паузу и предоставила Йону возможность вообразить себя простолюдином, - все было бы проще и личное меньше бы смешивалось с профессиональным. Но мы - слуги Империи с самого рождения, наше положение дает нам не только привелегии, но прежде всего - обязательства. Иногда трудно понять, как верно поступить, но, Йон, мне не хотелось бы видеть ни себя на месте Феодоры, ни тебя на месте Михаила, - бабушка взмахом отмела возражения. - Ты можешь вспомнить что-то еще? С кем он был? Куда пошел? Не упоминал ли, с кем будет встреча?

Милка кивнула. Она была уверена, что всплывшее вдруг на допросе имя ее внука - нелепая случайность, но ведь была и вероятность того, что кто-то сознательно пытается дискредитировать ее через ее единственного родственника.
- Ты был один там, на улице Вязов, когда встретил Михаила?

- Хорошо. Ты понимаешь, что этот разговор попадает под многие, гласные и негласные, правила Службы Безопасности, - Милка устало прикрывает глаза, потом улыбается. - Я люблю тебя, внук. И не верю в то плохое, что иногда говорят о тебе. Даже не проверяю, просто не верю. Но и ты - будь осторожнее.

Утверждение о том, что бабушка Фортуна верит своему внуку настолько, что не проверяет доносы на него, было сомнительным. Начиная хотя бы с того, что код толстой папки, лежащей на столе, означал - высшая знать Империи, чистокровный метаселянин, Фортуна, Йон. Но Йон этого не знал.

Отредактировано Milka Fortuna (2008-11-21 06:28:16)

Просить быть осторожнее молодого и порывистого Фортуну - все равно что просить воду не течь, огонь не жечь, а солнечный свет - не заставлять метоселян пить кровь. Это не могла не понимать Милка Фортуна, но даже банальности иногда должны быть сказаны, все простые советы должны быть даны, даже если ими никто не будет пользоваться.

- И, еще. Я закрыла вход в поместье для всех, кроме меня и тебя.